Различных эпидемий в истории Астраханского края было немало. Для борьбы с ними создавался специальный орган с широкими полномочиями. Так и на этот раз - для противодействия коронавирусной инфекции был создан оперативный штаб, а на днях по инициативе губернатора Астраханской области Игоря Бабушкина и экспертный совет. Какие органы создавались раньше для борьбы с эпидемиями, какие чрезвычайные меры предпринимались и, самое главное, насколько успешно противостояли эпидемиям? Учтём ли мы уроки прошлых лет? Нередкой гостьей в Астраханской губернии была чума. Так, в начале прошлого века у нас свирепствовала бубонная чума. Любопытно, что в борьбе с ней принимал участие английский врач Томаза, случайно проезжавший через Астрахань на обратном пути из Египта. В первую очередь, конечно, проводились оцепление и карантинные мероприятия. Для локализации эпидемии в местности, где появилось чумное заболевание, прекращалось всякое движение: гости, торговцы, случайные прохожие забирались на карантин в той землянке, в которой их застало оцепление. Иногда площадь оцепления простиралась до 500 квадратных вёрст. В случае обнаружения чумного заболевания в карантинной местности всё здоровое население выводилось и направлялось в баню, где их обмывали сначала раствором сулемы, а затем зелёным мылом. Одежда вся сжигалась. Из бани всех помещали в специальную землянку. При новом обнаружении чумного заболевания среди эвакуированных снова производилась эвакуация. К больному для ухода приставляли санитара. Иногда больных соединяли по несколько человек вместе. Врач посещал больных два раза в день. Затем следовали меры санитарного очищения домов и вещей, дезинфекция. Имущество, находившееся в соприкосновении с больными, в присутствии полиции и медицинского чиновника сжигалось с уплатой за него денег из государственной казны. Дома и места проживания тщательно очищались. Также очищались товары, подлежащие вывозу из Астрахани внутрь России. Для дезинфекции товаров использовался газ, насыщенный соляной кислотой. Кроме того, при расчётах деньги обязательно обеззараживали уксусом и солёной водой (тузлуком). В качестве дезинфекции употреблялись также деготь и смола. Многолюдные собрания были запрещены. Для людей, которые не могли найти себе приюта в частных домах, были построены три «непременные постоянные больницы, в которых довольствовались пищей, одеждой, прислугой, теплом, лечением, светом и покоем». Борьбой с эпидемией занимался лично губернатор посредством специального комитета, в который входили вице-губернатор, председатель палаты, комендант и инспектор врачебной управы. Губернатор принимал правила карантинного устава и устанавливал выполнение детальных мер, выработанных в согласовании с законом и местными условиями. Остальное руководств принадлежало врачам, в распоряжении которых находились помощники и санитары. Другая страшная эпидемия – это холера, которая охватывала Астрахань сразу три года подряд - в 1907, 1908 и 1909 годах. Действовавшие тогда санитарно-больничные комиссии выполняли схожие функции, которые возложены сейчас на экспертный совет под руководством губернатора Игоря Бабушкина. За последние столетия кроме холеры и чумы астраханцы страдали от других эпидемий - оспы, дифтерита, скарлатины. Астраханцам будет интересно знать, а как боролись с эпидемией холеры совсем недавно по историческим меркам – летом 1970 года. Для этого была создана специальная чрезвычайная противоэпидемическая комиссия, сокращённо ЧПК. А медицинский штаб областной ЧПК не был предусмотрен никакими нормативными по тем временам документами, но получил чрезвычайные полномочия. Его решения и распоряжения были обязательны для всех. Вот что рассказывал об уроках эпидемии холеры 1970 года, которые нам нельзя забывать, руководитель медицинского штаба Алексей Моисеевич Ничога: «Был конец июля 1970 года. Стояла обычная жара. Как и в прежние годы, отмечалась высокая заболеваемость кишечными инфекциями, прежде всего брюшной тиф. Как сейчас помню: 27 июля внезапно в Икряном скончался капитан одного речного судна – тов. П. Он умер с симптомами, которые были теоретически врачам известны. Но о холере, к сожалению, никто не думал. Ведь практически с ней давно уже никто не встречался (в последний раз холера была на Нижней Волге в 1926 году. А до того она посещала нас более регулярно – свыше 20 раз). И вот когда скончался этот больной, то клиническая картина, причины его смерти – неукротимая рвота, непрекращающийся жидкий стул и все другие клинические признаки – вызвали серьёзные сомнения и подозрения врачей Икрянинской райбольницы. Об этом они и сообщили нам в облздрав. В Икряное выехала группа специалистов, включая патологоанатомов. К сожалению, вскрытие картину не прояснило. Сомнение в причинах смерти оставалось и его надо было разрешать. Был взят материал для анализа. И только когда противочумная станция сказала определённо, что это холерный вибрион, мы сразу же дали знать во все учреждения здравоохранения, привели службу здравоохранения в состояние повышенной настороженности. Однако заболеваемость холерой стала нарастать столь огромными темпами, что застала врасплох буквально всех. В считанные дни «запылало» большинство сёл Икрянинского района, вслед за ним Камызякского, Наримановского. И особенно те сёла, что находились ниже г. Астрахани (неочищенные и не обеззараженные сточные воды Астрахани сбрасывались прямо в Волгу, в Царевку. Всего же по Астрахани в то время было около 70 прямых сбросов). Вскоре «вспыхнул» Володарский район, преимущественно Тумакско-Зеленгинская зона. В городе Астрахани, как ни странно, больше всего тогда заболело работников завода стекловолокна. Сказалась масса грубых санитарно-гигиенических нарушений в столовой завода и системе канализации. С 27 июля в течение одной недели по области было зарегистрировано свыше 1000 больных. А к середине августа их стало уже в десять раз больше! И это только из числа официально выявленных и учтённых, доставленных в больницу. Вот и в минздраве Союза, когда мы сообщили им о поставленном диагнозе скончавшегося больного, нам просто не поверили: «Вы что, с ума сошли? О чём вы говорите? Не может быть никакой холеры!». Правда, на подобные случаи в системе гражданской обороны были разработаны соответствующие планы. Но это всё были планы на бумаге. Формально, там было записано многое. Но, когда мы кинулись и надо было заниматься всем этим практически, число заболевших ежедневно стало доходить до нескольких сот случаев... Мы продолжали «бомбить» тревожными сообщениями и минздрав, и местное руководство. А нам первые дни просто не верили. Боялись верить. Честно говоря, и нашего первого секретаря обкома Л. А. Бородина поначалу надо было тоже убеждать в том, что это действительно холера. Но когда он убедился в том, что это правда, он окунулся в эту проблему целиком. Была создана специальная чрезвычайная противоэпидемическая комиссия (её возглавлял председатель облисполкома И. Г. Дуденков). Медицинский штаб областной ЧПК получил чрезвычайные полномочия. Его решения и распоряжения были обязательны для всех. И выполнялись достаточно чётко. Среди работников противочумной станции нашлись такие специалисты, которые работали в странах третьего мира, правда в связи с эпидемиями чумы. Но они знали и холеру. А вскоре к нам прилетели заместители минздравов Союза и России П. Н. Бургасов и К. И. Акулов. Они увидели больных, но ещё раз потребовали подтверждения диагноза. А ещё через день прилетели профессоры В. И. Петровский и В.И. Никифоров, которые лично участвовали в лечении больных холерой. А затем уже к нам стали прибывать спецбригады инфекционистов, эпидемиологов и др. со всей страны. Надо сказать, что методика лечения холеры во всём мире была уже хорошо отработана. Человек, заболевший холерой, погибает прежде всего из-за потери ряда микроэлементов, которые отвечают за удержание в организме жидкости. И, как правило, в случае холеры человек умирал именно из-за обезвоживания. Это было более серьёзным фактором, чем даже непосредственно интоксикация холерным вибрионом. Потерянную жидкость надо срочно восполнять. Требовалось по 5-10, а иногда и более литров специальной жидкости. А её у нас не было, как и составных частей для её приготовления. Нам срочно потребовалось огромное количество – до двух тысяч литров в день – специальных солевых растворов. Это ведь не поваренную соль в банке развести! Растворы эти по своему составу близки к жидкой части крови. И в короткие сроки к нам в экстренном порядке были доставлены необходимые материалы и оборудование. На приготовление этих растворов подключили всю аптечную сеть. На 15 августа у нас было зарегистрировано уже 10 тысяч больных! Всё происходившее было делом воистину чрезвычайным. Всё здесь было экстренным. Мелочей не было. Перестраховочные и, может быть, чрезмерные решения тут были и неизбежны, и объяснимы. Взять хотя бы введение в нашей области карантина (официально – с 3 августа). Это, кстати, тоже было сделано в соответствии с инструкцией. С одной стороны, карантин сыграл определённую положительную роль: сразу был прекращён выезд носителей вибриона холеры. Ведь помимо больных, у нас официально было выявлено свыше 20 тысяч носителей! Они или переболели скрытыми формами, или, имея более крепкий организм, являлись латентными переносчиками болезни, передавали её окружающим – при нарушении элементарных гигиенических норм, а также заражая водоёмы и водостоки. В общем, по тем временам карантин был решением радикальным, хотя и весьма дорогостоящим. Сегодня на это вряд ли пошли бы. Но тогда карантин проводился по всем правилам военного искусства. Была привлечена целая дивизия внутренних войск во главе с генералом Зайцевым (он всё шутил, бывало: «У меня и заяц не проскочит»). На всех дорогах области были развёрнуты посты. Под особый контроль были взяты порты, вокзалы и железнодорожные станции, аэропорты. Ни въезда, ни выезда из региона не было. И держали область на карантине официально практически до конца августа. Затем карантин постепенно (сначала с северных районов, а затем и с области) был снят. Но и после этого выезд из области разрешался только по прохождении обследования на холеру. А ведь к тому времени у нас оказалось свыше 50 тысяч иногородних. Прежде всего студентов. И их надо было срочно выпускать! А какой поток писем и телеграмм обрушили на нас родные, знакомые! Было проведено и ещё одно мероприятие, вызвавшее неоднозначную реакцию. В августе на волне подъёма инфекции по решению Минздрава (хотя астраханские медики и возражали) была проведена сплошная тетрациклинизация населения. Цель ясна – прервать вспышку. И логика тоже: ведь всех больных и носителей мы выявить были всё равно не в состоянии. Не проще ли провести сплошное профилактическое мероприятие? На мой взгляд, это было очень дорогое удовольствие, но особого влияния на ход эпидемии оно не оказало. В общем, работали мы круглыми сутками. Очень помогли нам группы специалистов под руководством профессоров В. И. Покровского и В. Н. Никифорова. В городской клинической больнице им. Бехтерева был создан основной коллектор, куда привозили наиболее тяжёлых больных. Эта больница, несмотря на свою ветхость (бывшие холерные бараки, построенные в 1904 году) вынесла основную лечебную нагрузку. Кроме того, было развёрнуто два передвижных инфекционных военных госпиталя (помимо госпиталей, срочно развёрнутых во всех районах области). Все школы, интернаты, спортзалы были заняты под противоэпидемические лаборатории, госпитали или обсерваторы (там концентрировались лица, которым надо было выехать). А итог всей нашей работы был таков: из более чем 12 тысяч заболевших мы потеряли 7 человек. Ещё пять человек умерли, будучи больны холерой, от иных болезней: инфаркт миокарда, например, и т. д). Между прочим, недавно сообщили, что в Дагестане на 380 заболевших умерло 18 человек. Это ведь совсем иной процент! И это после нашего накопленного за 20 лет опыта... Но тогда все мероприятия проводились в условиях строжайшего режима секретности. Категорически было запрещено какое-либо упоминание о происходящем в печати. Было только, помню, одно сообщение в «Правде» и «Известиях» о том, что в Астрахани зарегистрированы случаи заболевания холерой. И всё. А ведь мы были не одни с этой бедой. К нам присоединились и, так сказать, ещё более активно Батуми, Одесса и южные области Украины, Волгоградская и Саратовская области. Были заболевшие и в Москве. Всё это подталкивало нас к выяснению путей появления у нас холеры. Мы долго и серьёзно работали над «расшифровкой» этой эпидемии. И нам удалось убедить верхи в том, что это не просто случай завоза холеры к нам откуда-то. Ведь были и душеспасительные, так сказать, версии о диверсии. Скажем, незадолго до вспышки у нас в Астрахани была делегация из одной арабской страны. И обедали они в столовой «стекловолокна». И чуть ли не оттуда всё пошло. Или ещё какое-то иностранное судно шло из Ирана и сбросило свои стоки выше по Волге... Но истинная причина была очевидна – загрязнение окружающей среды, отсутствие канализации, недостатки водоснабжения. Ведь 75% населения области пользовались водой прямо из водоёмов, часто и не кипятили воду. Медики поставили вопрос прямо: причины эпидемии – здесь. Хотим жить спокойно – давайте думать о коммунальном хозяйстве. В общем, надо было прийти холере в Астрахань, чтобы заставить руководство страны сделать из этого нужные выводы. Прежде всего, за счёт нового строительства. А когда посмотрели, в каких условиях идёт торговля продовольствием, в каких условиях учатся дети... В общем, вслед за этим постановлением появился целый шлейф правительственных решений по многим вопросам. Ведь, скажем, необходимость постройки новой инфекционной больницы была нам всем очевидна давно. Как и многое другое. А например, Южные очистные сооружения нужно было расширять минимум в десять раз! Но стройиндустрия в Астрахани была ко всему этому совершенно не готова. Значит, требовалось и это решать. И именно после холеры у нас появился «Главастраханстрой» и ряд других строительных организаций. Драма холеры позволила нам наконец-то во весь голос заявить о бедах нашего региона! Мы даже шутили: «Надо бы найти где-то уголок и поставить холере этой памятник». Многого удалось добиться. Были построены целый ряд объектов здравоохранения (инфекционная больница, туббольница, облСЭС, учреждения медицины во всех районах области). А главное – стали строить жильё и объекты коммунального хозяйства. Холера сделала нас другими. Эпидемия 1970 года наложила отпечаток и на облик людей, и на их поведение. Они стали более культурны. Выросло целое поколение людей, которые сознательно моют руки и овощи! Но теперь пришло новое поколение, которое холеру не переживало, забыло её уроки. И когда сейчас наблюдаешь повсеместное нарушение норм гигиены и санитарии, превращение города в сплошной базар, становится тревожно. Мы должны помнить: в области по-прежнему есть все условия для новой вспышки этого опасного заболевания. И не надо всё сваливать на Дагестан и уповать на перекрытие границ. Мы не должны забывать прошлое и обязаны делать выводы из того, что пережили не так давно. Ведь Москва уже вряд ли раскошелится на мероприятия масштаба 1970 года. Слишком многое зависит от того‚ какую позицию займём все мы». Так вспоминал Алексей Моисеевич Ничога в 1994 году. Примечательно, что сегодня, спустя четверть века, инфицированные коронавирусом пациенты проходят лечение в Областной инфекционной клинической больнице имени А.М. Ничоги. Баширов Н.З.
