Если кто думал, что пенсионная реформа — это финал свертывания социальных функций современного российского государства, тот глубоко ошибался. И автор в прошлом году не однажды предупреждал — если общество примет пенсионную реформу, то свертывание социальных функций, в том числе и пенсионного обеспечения, продолжится. И вот вторая и третья серии сразу.
Наши пенсионеры в Венецию не ездят
Сначала главный банкир страны Набиуллина указала на «слабое место российской экономики». Этим слабым местом является отсутствие «длинных денег». «Длинные деньги» — это временно свободные финансовые средства, которые гарантированно будут находиться на счетах лет 20-30 и более, при этом они гарантированно не будут востребованы вкладчиком в течение этих самых нескольких десятилетий. Без «длинных денег» нет нормальных крупных инвестиционных проектов, в первую очередь стимулирующих экономический рост инфраструктурных, например, высокоскоростных железных дорог и т. д.
При чем тут социальные обязательства государства, спросите вы? А при том, что абсолютно во всех развитых экономиках главный источник «длинных денег» — это накопительные пенсионные фонды, в которые трудящиеся десятки лет вкладывают свои кровные на старость, а по достижении пенсионного возраста начинают получать обратно все, что накопили, и с нехилыми процентами. Поэтому западные (а теперь уже и китайские, бразильские, мексиканские) пенсионеры оккупируют Лувр, Венецию и прочие мировые достопримечательности. В отличие от российских у тех пенсионеров денег на такие вояжи хватает.
Налогов больше чем кажется
А немного ранее в правительстве активизировалась дискуссия о необходимости создать новую накопительную пенсионную систему и для этого ввести обязательные новые взносы работников в размере 6% от зарплаты. Напомним, что сейчас работник видит только удерживаемые с его зарплаты 13% НДФЛ, а более 30%, которые работодатель платит с зарплаты каждого в ФСС, ПФР, ФОМС, работник не видит — они удерживаются не напрямую из его зарплаты, а из его фонда оплаты труда. То есть без этих взносов зарплата работника была бы минимум на треть больше. Но в том особенность и хитрость российской системы налогообложения, что она преимущественно косвенная — налоги спрятаны в цене товаров и услуг, в разных взносах, которые работодатель платит невидимо для работника. И эта нагрузка настолько велика, что загоняет работодателей в тень. По разным подсчетам, налоговая нагрузка в России ничуть не меньше европейской — если учесть все косвенные налоги и платежи, которые законодатель российский сделал видимыми только для юрлиц.
Наши «длинные» 6 процентов
Напомним также, что с августа 2013 года — начала нынешнего затяжного экономического кризиса — правительство «заморозило» пенсионные накопления предыдущей накопительной системы. Многочисленные обещания — мол, «разморозим» осенью прошлого года, наконец дезавуировал минтруда Топилин — не разморозим, поезд ушел.
Если раньше работодатель платил в ПФР 22% зарплаты из них 16% в страховую часть, а 6% в накопительную часть, то теперь взносы в накопительную систему платить будет, скорее всего, сам работник в добровольно-принудительном порядке — как и НДФЛ. То есть, к 13% НДФЛ может добавиться еще 6% пенсионных взносов. Вот эти «с миру по нитке» дополнительные 6% и станут теми самыми «длинными деньгами», которых, как утверждает Набиуллина, и не хватает российской экономике. Пока вопрос явно не решен, так что ждем.
Период дожатия
Это была вторая серия. Теперь третья. Помянутый уже Минтруд внес проект поправок в ст.17 ФЗ «О накопительных пенсиях». Смысл поправок в том, чтобы рассчитывать «период дожития» или «ожидаемый период выплаты накопительной пенсии» не по фактическим данным о средней продолжительности жизни, а по прогнозным. То есть количество месяцев, которые пенсионер будет получать свою пенсию, будет определяться не измеренными фактами, а политизированными прогнозами: ведь чем больше период дожития, тем меньше ежемесячная накопительная пенсия, так как ее размер рассчитывается как деление пенсионных накоплений пенсионера на период дожития.
Ну и напомню, что ожидаемую продолжительность жизни методично отслеживает Всемирная организация здравоохранения, а она нам пока дает неутешительные менее 73 лет. То есть, если теперь кто-то захочет сказать, что ВОЗ не права, у него появятся такие возможности. А поскольку увеличение срока снижает ежемесячные выплаты через понижающие коэффициенты, то и пенсии таким нехитрым образом каждому новому пенсионеру будут урезаться с каждым годом больше, чем тем, кто вышел на пенсию в предыдущем году. Напомню, что «период дожития» по 2015 год включительно составлял 223 месяца, затем он начал расти на 6 месяцев каждый год: 2018 составил уже 246, для пенсионеров-2019 он будет уже 252 месяца — соответствующий закон ежегодно принимает Федеральное Собрание и подписывает президент.
Кого считать бедным
Эти законодательные действия сопровождаются одним скандальным заявлением чиновников за другим. Например, пермские коммунисты только что номинировали на премию «Золотые макарошки» своего чиновника, заявившего, как утверждает пермская пресса, что пенсионеры ложатся в больницу для того, чтобы сэкономить на еде.
В предыдущем материале мы анализировали критерии бедности. Правда, говорили в основном о разработанных для Африки. Так вот, в Евросоюзе критерием бедности является доход ниже 60% от среднего.
Если средняя зарплата в России на начало года составила около 43 тыс. руб, то исходя из европейских мерок, бедными россиянами являются те, кто имеет доход ниже 25 тыс. руб. в месяц. И только не надо мне впаривать, что доход не равен зарплате, а может быть куда больше, ибо в доход включаются проценты по депозитам (у кого они есть) всякие льготы, выплаты и пр. и пр. Эти финты знаем мы прекрасно, сами студентам мозги пудрим. Реально у подавляющего большинства населения России зарплата и пенсии — это единственные источники дохода.
Вывод — власть только приступила к свертыванию своих социальных функций. Чем дальше в лес…, остальное вы знаете.
